Пресвятая Матерь Божия после вознесения Иисуса, осталась на попечение апостола Иоанна Богослова. Когда царь Ирод подверг гонению христиан, Богородица удалилась вместе с Иоанном в Эфес и жила там в доме его родителей.
Здесь она постоянно молилась о том, чтобы Господь поскорее взял ее к себе. Во время одной из таких молитв, которую Богородица совершала на месте вознесения Христа, ей явился архангел Гавриил и возвестил, что через три дня окончится ее земная жизнь и Господь возьмет ее к себе.
Перед кончиной Пресвятая Дева Мария хотела увидеть всех апостолов, которые к тому времени разошлись по разным местам проповедовать христианскую веру. Не смотря на это, желание Богородицы исполнилось: Святой Дух чудесным образом собрал апостолов у ложа Пресвятой Богородицы, на котором она молилась и ожидала своей кончины. Сам спаситель в окружении ангелов сошел к ней, чтобы забрать ее душу с собой. Пресвятая Богородица обратилась ко Господу с благодарственной молитвой и просила благословить всех почитающих Ее память. Она также проявила огромное смирение: достигнув святости, с которой не сравнится ни один человек, будучи Честнейшей Херувим и Славнейшей без сравнения Серафим, она молила Сына Своего защитить Ее от темной сатанинской силы, и от мытарств, которые проходит после смерти каждая душа. Увидившись с апостолами, Богоматерь радостно предала Свою душу в руки Господа, и тотчас раздалось ангельское пение.
После кончины гроб с телом Пречистой Девы был отнесен апостолами в Гефсиманию и там захоронен в пещере, вход которой завалили камнем. После похорон апостолы еще три дня оставались у пещеры и молились. Опоздавший к погребению апостол Фома был так опечален тем, что не успел поклониться праху Богородицы, что апостолы позволили открыть вход в пещеру и могилу, чтобы он мог поклониться святым останкам. Открыв гроб, они обнаружили, что там нет тела Богородицы и, таким образом, убедились в ее чудесном телесном вознесении на Небо. Вечером того же дня собравшимся на ужин апостолам явилась Сама Матерь Божия и сказала: «Радуйтесь! Я с вами — во все дни».
Кончину Богородицы Церковь называет успением, а не смертью, потому обычная человеческая смерть, когда тело возвращается в землю, а дух – Богу, не коснулась Благодатной. «Побеждены законы природы в Тебе, Дева Чистая, — воспевает Святая Церковь в тропаре праздника, — в рождении сохраняется девство, и со смертию сочетается жизнь: пребывая по рождении Девою и по смерти Живою, Ты спасаешь всегда, Богородица, наследие Твое». Она лишь уснула, чтобы в то же мгновение пробудиться для жизни вечноблаженной и после трех дней с нетленным телом вселиться в небесное нетленное жилище. Она опочила сладким сном после тяжкого бодрствования Ее многоскорбной жизни и «преставилась к Животу», то есть Источнику Жизни, как Матерь Жизни, избавляя молитвами Своими от смерти души земнородных, вселяя в них Успением Своим предощущение жизни вечной. Поистине, «в молитвах неусыпающую Богородицу и в предстательствах непреложное упование, гроб и умерщвление не удержаста».
Евангелие Праздника (Лк. 10:38–42, 11:27–28)
38. В те дни пришел Иисус в одно селение; здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой;
39. у нее была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его.
40. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне.
41. Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом,
42. а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее.
27. Когда же Он говорил это, одна женщина, возвысив голос из народа, сказала Ему: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие!
28. А Он сказал: блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его.
Толкование:
Велико благо и от гостеприимства, как показала Марфа, и не нужно пренебрегать им; но еще большее благо — внимать духовным беседам. Ибо тем питается тело, а сими оживляется душа. Не для того, — говорит, — существуем мы, Марфа, чтобы наполнять тело разными яствами, но для того, чтобы творить полезное душам. Примечай и благоразумие Господа. Он ничего не сказал Марфе прежде, чем от нее получил повод к упреку. Когда же она покусилась отвлечь свою сестру от слушания, тогда Господь, воспользовавшись поводом, упрекает ее. Ибо гостеприимство дотоле похвально, доколе оно не отвлекает и не отводит нас от того, что более нужно; когда же оно нам начнет препятствовать в важнейших предметах, тогда довольно предпочесть ему слушание о божественных предметах. Притом, если сказать точнее, Господь возбраняет не гостеприимство, но разнообразие и суетность, то есть развлечение и смущение. Для чего, — говорит, — Марфа, ты заботишься и печешься о многом, то есть развлекаешься, беспокоиться? Мы имеем нужду в том только, чтоб сколько-нибудь поесть, а не в разнообразии яств. — Иные слова «одно только нужно» разумели не о пище, но о внимании к учению. Итак, сими словами Господь научает апостолов, чтобы, когда они войдут в чей-либо дом, не требовали ничего роскошного, но довольствовались простым, не заботясь более ни о чем, как о внимании к учению. — Пожалуй, разумей под Марфой деятельную добродетель, а под Марией — созерцание. Деятельная добродетель имеет развлечения и беспокойства, а созерцание, став господином над страстями (ибо Мария — значит госпожа), упражняется в одном рассмотрении божественных изречений и судеб. — Обрати внимание и на слова: «села у ног Иисуса и слушала слово Его». Под ногами можно разуметь деятельную добродетель, ибо они означают движение и хождение. А сидение есть знак неподвижности. Итак, кто сядет при ногах Иисусовых, то есть, кто утвердится в деятельной добродетели и чрез подражание хождению и жизни Иисуса укрепится в ней, тот после сего доходит до слышания божественных речений или до созерцания. Поскольку и Мария прежде села, а потом слушала слова. — Итак, если ты можешь, восходи на степень Марии чрез господство над страстями и стремление к созерцанию. Если ж это невозможно для тебя, будь Марфой, прилежи деятельной стороне и чрез то принимай Христа. — Приметь сие: «которая не отнимется у неё». Подвизающийся в делах имеет нечто такое, что отнимается у него, то есть заботы и развлечение. Ибо, достигши до созерцания, он освобождается от развлечения и суетности, и таким образом у него нечто отнимается. А подвизающийся в созерцании никогда не лишается сей благой части, то есть созерцания. Ибо в чем больше он будет успевать, когда достиг самого высшего, разумею, созерцания Бога, что равно обожению? Ибо кто удостоился зреть Бога, тот становится богом, так как подобное объемлется подобным.